Сделать закладку

Сайт создан при поддержке
Литературной сети Общелит:
стихи, проза, критика

Анонсы
  • Интервью >>>
  • Интервью >>>
  • О моих книгах >>>

Новости
ВЕСТНИК № 5(21)



>>>
СОЮЗ РУССКОЯЗЫЧНЫХ ПИСАТЕЛЕЙ ИЗРАИЛЯ


... >>>
ВЕСТНИК № 16 >>>
читать все новости

Произведения и отзывы


Литературные проекты при поддержке Алмазной биржи Израиля
Прозрачные бриллианты
Вес от
до
Цена $ от
до
Фантазийные бриллианты


Случайный выбор
  • Интервью  >>>
  • О моих книгах  >>>
 

что можно посадить рядом с виноградом
Анонсы
  • О моих книгах >>>
  • Интервью >>>
  • О моих книгах >>>

Новости
Вестник № 15 Союз русскоязычных писателей Израиля >>>
Вестник № 14 СОЮЗ РУССКОЯЗЫЧНЫХ ПИСАТЕЛЕЙ ИЗРАИЛЯ >>>
Вестник № 13 Союз русскоязычных писателей Израиля >>>
читать все новости

Случайный выбор
  • Интервью  >>>
  • О моих книгах  >>>

Интервью

Автор оригинала:
Инна Шейхатович

Леонид Финкель, прозаик, публицист, драматург, техническое образование получил в Политехническом институте (факультет «Автоматика и телемеханика»), литературное – в Московском Литературном институте им.А.М.Горького.
В Израиле с 1992 года.
Лауреат премии им.Юрия Нагибина
Секретарь Союза русскоязычных писателей Израиля

 

1. Леонид Финкель – писатель и Леонид Финкель – общественный деятель. В чём разница? Что между этими двумя проявлениями одной личности общего?


Я думаю общее – ответственность. Я не хочу доверять свою жизнь министерствам и ведомствам, я сам за неё в ответе. Это как раз тот случай: «Если не я – так кто же?». К тому ж, я человек азартный. Во мне много еврейского пороха. Поскольку, всё, что не делаю – хотел бы делать творчески, то есть относиться поэтически. Так что моя общественная деятельность – продолжение литературной – и наоборот…Главное, не думать, что за общественную работу должны благодарить, одаривать и так далее. Я наверно прожил так уже пятнадцать-двадцать тысяч жизней…

2.Книга «Золотая печаль» - это исповедь, биография души, декорация – или многоаспектная новая литературная форма?


Иногда в голову приходят такие вопросы: «Зачем жизнь? Зачем человек?». Такие вопросы нуждаются не столько в ответах, сколько в сочувствии или даже в диагнозе.
У писателя нет рецепта, как жить. У него есть своё ремесло. И, несмотря на то, что с годами чернила в чернильнице густеют, хочется по-прежнему искать лучшие слова и составлять их в лучшем порядке. А вообще, книги приходят как болезни. И боль та же…
Тебя грызёт… Это как пытаться спрятать подружку от жены…
Я сажусь в набитый автобус, смотрю на людей – и я несчастен, потому что чувствую: они все почему-то неправильные. Я хочу подальше держаться от массовых идеалов и массовой истории и находить единственную правду, какой бы она не была в единственном человеке.

3.Кого из литераторов прошлых веков вы считаете своими учителями? Гуру? Своими университетами?


Гуру, у меня один – Илья Григорьевич Эренбург. С детских лет мама читала мне его фронтовые статьи. Какие-то слова из них я помню и сегодня. В 1960 году, будучи на срочной службе, в армейской библиотеке я нашёл журнал «Новый мир», а в нём - знаменитые мемуары Эренбурга «Люди, годы, жизнь». И мир для меня перевернулся с ног на голову. Главное, были не новые имена, которые я узнал – Мандельштам, Цветаева, Модильяни, а их отношение к жизни и искусству. Я написал открытку И.Г. и получил подробное письмо, что читать, где найти. Тогда же, в увольнении, я купил два толстых тома Джона Ревалда «Импрессионизм» и «Постимпрессионизм» и с тех пор таскаю их с собой через века и страны. Встреча с Эренбургом многое определила во мне. Он был и тем, кто первым сказал, что мне надо учиться… Так возник Литературный институт… Он привил мне вкус. Показал планку, к которой надо стремиться… А из классиков всегда любил кроме Толстого, Герцена, Тургенева, Гончарова, Бунина, всегда очарован Шолом-Алейхемом. Здесь – Мераса, Кановича, Дину Рубину – это мои писатели. Особняком стоит Пушкин. Стих Пушкина не в горле. Он приходит изнутри из самых подошв. Это все чувствуют, но ни один философ не объяснит. Читая Пушкина, я ещё в молодости понимал, что путей к стиху нет ни на одной карте… Надо искать самому…Но он заставляет найти простую легкую строку, линию, и чтоб на ней всё повисло – и смех, и трагедия, и автобус, который поехал на красный свет…

4.За годы литературного труда были ли у Вас обиды, удары, разочарования? Знаете ли Вы горький вкус несправедливости? Лев Толстой говорил, что «душа растёт лишь испытаниями». Вы с этим согласны?


Нет, не согласен, хотя Толстой – мой любимый писатель. Каждый год, в каждом новом возрасте я перечитывал «Анну Каренину», «Хаджи-Мурат», «Казаки», «Олесю». Но я больше верю Пушкину: «Лучший университет – счастье». Счастливые люди не бывают завистливыми, жадными, злыми. В 1941 году в страшном сражении под Вязьмой, о котором правды не знает никто, даже Б-г, погиб мой отец, дирижёр, как и его отец и дед. В нашем доме хранилась дирижёрская палочка, которая передавалась из поколения в поколение, на мне оборвалась. Мы с матерью остались одни. Цветаева говорила, что всякая женщина, которая в одиночестве вырастила сына – героиня. Вот моя мать была героиня. После того, когда меня в первый раз провалили в институт, возвратили рассказ из «Юности», обозвали первую книгу в издательстве будто бы она «льёт воду на мельницу сионизма», ну, и так далее, а ещё раньше, тогда в октябре 1941 года, мать сказала как бы пошло не звучали эти слова: силой, духом, огнём, дерзостью, азартом мы одолеем этот мир – и он не утонет. Никакой свет не гаснет, пока не погаснет. Потом я прочитал у Чарльза Буковски: Давай сражаться как люди, а не как крысы. Точка. Без уточнений.


5. Что для Вас культура? Норма жизни, мечта, фантом, воздух, элегантность костюма?


И элегантность костюма тоже. Но я думаю, прежде всего, не надо обременять других собственной персоной. Для меня культура – синоним чего-то надёжного и устойчивого. «Песнь песней», Парфенон, Шекспир, Моцарт, Пушкин – имена, звучание которых успокоительно уже потому, что это вечные имена, сработанные из мрамора или бронзы. За их оградой – тихо, торжественно, здесь неуместны сомнения, резкие жесты, хриплые голоса. «Культура» - то, с чем принято соглашаться. Кому придёт в голову спорить с Бахом или Рейнским собором? Но поскольку, относиться к культуре надо как к живой, вполне можно умно поспорить – не с Бахом, конечно, но о Бахе или даже сознаться, что «Джоконда» «ничуть не затронула». Это неплохо. Это служит признаком основательности, подлинности вашего отношения к культуре. Культуру не надо защищать. Главное – ей не мешать…


6.Кто он такой, гражданин Израиля, говорящий на русском, пишущий на русском, думающий на русском – и не имеющий право на русском выражать свои права, мысли требования? Ни нонсенс ли это? Не безумна, не абсурдна ли сама штука – эмиграция? И что есть эмиграция: беда, новая волна, новый сюжет? Не тюрьма ли это?

Ну, прежде всего мы сами сделали выбор. В остальном мире – действительно это новая волна, новый сюжет, вернее, новый виток сюжета, поскольку миграция существовала всегда, только сегодня стала интенсивнее. Но ведь совершенно изменился мир, а завтра вообще надо будет каждые пять-семь лет менять приобретенную специальность и человек вынужден будет приспосабливаться к этим условиям, к изменяющемуся миру. А вспомним, эмиграцию в Америку в конце 19 начале 20 века? Кажется, три миллиона евреев из России, нищих, не в том смысле, в каком мы это понимаем сегодня, а бедны бесконечно: у них не было никаких вещей, никакого жилья, они очутились в чужой стране, не зная ни слова по-английски, не умея прочитать даже уличного указателя… Люди, творящие историю, в первую очередь интересуются тем, как выжить. И они не имели ни малейшего понятия о том вкладе, который им предстояло внести в историю бурно развивающихся Соединённых Штатов. Они работали по 18 часов в сутки, чтобы сохранить жизнь своим детям, а те уже в самое короткое время смели все книги с библиотечных полок, создали профсоюзы, Голливуд, центральные газеты и журналы, внесли потрясающий вклад в науку, во все сферы американской жизни. И как пишет Говард Фаст - для них Америка стала не местом жительства, не страной – она была возлюбленной. И я часто думаю, что такого гибельного вложил в нас бывший Советский Союз, что мы не смогли использовать этот опыт? Евреи в Советском Союзе не знали, что такое общинная жизнь. Мы не знаем что такое благотворительность, в то время как наши деды – если надо было выдать бесприданницу в местечке – тут же пускали шапку по кругу. Выходцы из испаноязычных стран «сбросились» и купили целую квартиру и организовали там замечательную библиотеку! Потом это всё возвращается. Возрастает политическое влияние. Начинаешь ощущать собственные силы. Мы хотим обустроить свой новый дом. И на это обустройство культуры и памяти (а память тоже требует обустройства) надо тратить свои, а не казённые деньги. Понятно, я говорю о вполне возможных вещах, а не о бреднях. Вы посмотрите, что делается во многих городских советах, где «русские» противостоят «русским» - не по идеологическим причинам, их предвыборные программы ничем не отличаются друг от друга, а – давайте называть вещи своими именами - исключительно из амбиций, из желания той или иной личности стать заместителем мэра города! Не надо, конечно, драматизировать. Большая часть из нас нашла здесь себя. И уже не представляют себе жизни без Израиля. Да, действительно, маленькая провинциальная страна, где много пафоса и крика. Но она всё ещё служит моделью для Бога. Сходишь с трапа самолёта, ставишь ногу на землю. И чувствуешь, как идёт ток… Но положение, действительно, не из лёгких. Положение обязывает…

7. «Добрый проигрывает жёсткому всегда». Так говорит Жванецкий. А что думаете Вы?


На короткой дистанции – да, проигрывает. В перспективе – нет.

8. Есть ли надежда у русской литературы Израиля? Нужна ли она здесь, на этой почве? В этом климате?


Я думаю, что культуры не бывает много. Чаще всего её просто не хватает. Я бы уточнил, что речь идёт не только о русской культуре. Здесь репатрианты из разных стран и никто не хочет забыть, в какой точке мира находятся могилы их предков. Как они жили. Какой вклад внесли в историю мира на том языке, на котором говорили бабушки и дедушки.
Выиграл ли Израиль от того, что буквально похоронили язык идиш? Что проспали даже 150-летие великого национального писателя Шолом-Алейхема? Выигрывает ли израильская литература, от того, что всячески отгородилась от прозы Дины Рубиной, Григория Кановича, Светланы Шенбрунн, Якова Шехтера? Могу назвать ещё много-много достойных имён. Это тоже, на мой взгляд, спесь и высокомерие.
Я бы предпочитал, чтоб наше правительство, мэры городов, рядовое население знали об алие не из жалоб премьер-министру или в муниципалитет, не из придумок нечестных журналистов, а из художественной литературы. Русскоязычной литературе в Израиле дано нести человеческую боль и тоску. Верно говорила Валерия Новодворская: нам не дано жить, не дано преуспеть: нам дано мыслить и страдать…
В любом случае, русскоязычная литература в Израиле – лучшая история репатриации… В общем, не страшно… Только в Израиле идиоты помоложе…Мне часто горько, от того, что люди живут так, как они живут. Но выхода я не знаю. Да и больно. Остаётся только писать об этой боли…

 

9.Представьте себе: Вы стали главой правительства. Каковы будут Ваши действия?


А вы знаете, я всегда чувствовал себя премьер-министром, только на общественных началах. Граждане ничуть не менее законного правительства ответственны за то, что происходит в стране. От того все мы, по известному изречению, достойны такого правительства, какое имеем. Что бы я сделал сейчас? Ну, прежде всего, оградил бы страну от удара по Ирану. Это может стать роковой ошибкой. Все – и США, и Евросоюз, и Турция, и Саудовская Аравия с Кувейтом, возможно, даже Россия, желают, чтоб этот иранский каштан Израиль бы вытащил из огня своими руками. Им это, кстати, более важно, чем даже нам. А если Израилю не удастся – обвинят «сионистское образование» в том, что мы хотели перессорить мусульман. Если удастся, что очень сомнительно, гордые и злопамятные персы никогда не простят нам этого, даже через сто лет. Я не хотел бы «подставлять» ни своих детей, ни своих внуков и правнуков… И не стоит кричать на весь мир об этом. Умница Черчилль советовал Бен-Гуриону: если хотите что-то сделать – делайте это тихо…
А вот, чтоб я сделал бы: во-первых – объявил воскресенье – выходным днём. И немедленно. Честное слово, хватить валять дурака. Я бы пустил автобусы в субботу и воскресенье. Это просто издевательство, когда двадцать лет человек не может поехать в гости к другу, только потому, что у него нет машины. Я не ханжа и потому разрешил бы – тоже немедленно – заключать браки между людьми разных национальностей в Израиле, а не на Кипре или в Болгарии. Могу представить, сколько людей были бы счастливы в собственной стране. Я искал бы такую систему просвещения, которая обеспечила максимум знаний гражданам страны по её истории, географии, культуре, религии. Приоритеты расставил бы так: здравоохранение, просвещение, культура, наука, спорт… Библиотеки и архивы – самые реалистические учреждения на свете, в них же заложено будущее не столько завтрашнее, сколько гораздо более отдалённое. Они – это судьи всего того, что произошло на свете. Ведь только короткая память не может понять (или не хочет?), как случилось, что мир стал на грани катастрофы» не может установить «кто же первый»
Да, вот ещё, безобразия с железной дороги, что такое придумать, пока меня не сместили с премьер-министра, как наказать наглецов, которые портят жизнь целому народу? Вот, отвечу на Ваши вопросы и придумаю.


10. На какой вопрос Вы чаще всего отвечаете интервьюирующим?


Чаще всего спрашивают, что бы я хотел в дальнейшей своей жизни. Обычно отвечаю: успеть, успеть и успеть…

11. Есть ли в ваших книгах герой, который на самом деле – вы? Ваш портрет?


Портрета как такового, может быть, и нет, но во всех книга, любой персонаж, женский или мужской, положительный или отрицательный – это я. Однажды, в семидесятые годы, мне возвратили из популярного женского журнала рассказы : «…ваши рассказы тонкие, интеллигентные, наши читательницы их не поймут…». Потом добавили, что «тонкие и интеллигентные всё же в хорошем смысле слова». Было ясно – на ближайший период писать интеллигентно не рекомендуется. И тогда я изобрёл собственного читателя. Я понял, что многие книги обречены на неудачу только потому, что обращаются к кому-то чужому, постороннему. Собственного читателя надо было придумать, изобрести, в противном случае ты сталкиваешься с читателем, который делает тебя злобным, неуступчивым, высокомерным с самого начала. Лишает внутренней свободы. Делает рассудительным.
С моим читателем я стал говорить от имени «Я». Это давало мне большую искренность, даже исповедальность, хотя я смущаюсь этого общения, смущаюсь от стыда: мне не хотелось бы так раскрываться. Но всё получалось само собой благодаря придуманному партнёру, который видел меня насквозь, которому я мог сказать всё, что только можно выразить в слове. Передо мной была некоторая духовная инстанция, невидимая и обретающая активность…
Осознать, что у тебя есть собеседник, значит, найти игровой азарт, писательство как способ бытия… При этом я не мог принять философского неучастия в общественной жизни: во мне слишком много еврейского пороха. Все мои книги – опубликованные и не опубликованные – являются метафорой моего понимания действительности. В этом мире нет победителей, а есть надежда, хотя и почти утраченная, в этом мире нет окончательного знания, а есть ирония, которая спасает и есть тайна между мужчиной и женщиной, к которой всегда соблазнительно прикоснуться.


12.Книга – это мистическая субстанция? Её диктуют сверху? Она даётся кем-то, кто вне нас?


Часто вспоминаю кумира моей молодости Юрия Карловича Олешу, который как-то принёс на радио сказки. Редактор ему сказал, дескать, дорогой ЮК меня в одной сказке удивляет реплика воробья.
- А то, что птицы разговаривают, вас вообще не удивляет?
Я пишу от переполняющего меня удивления перед миром. Вообще, радость сочинительства – это радость волшебника, умеющего доставать из рукава чудеса. Всё даётся сверху. Всё даётся кем-то вне нас – просто мы об этом очень мало знаем. Главное, чтоб мимо нас не прошла радость. Радость сердиться и разочаровываться, радость любить и быть любимым, радость трогать других и самому испытать трепет от этого бала-маскарада, который несёт нас, кружа от колыбели до могилы. Жизнь коротка. Страданья неисчерпаемы. Смерть неизбежна. Согласен с Брэдбери: отправляясь в путь, стоит взять с собой два воздушных шарика, на одном из которых написан Пыл, а на другом – Увлечённость.


13. Чего не хватает нашим согражданам – свободы, мира, тепла, культуры?


Думаю, и того, и другого, и третьего, и четвёртого. Мы никого не любим. Есть в евреях какая-то спесь и высокомерие, хотя историк Михаил Хейфиц утверждает, что как ни странно, еврейское высокомерие способствовало тому, что евреи выжили. Энергию, интеллект, страсть, которую евреи вкладывали в развитие и процветание других культур и народов, они использовали с обратным знаком, когда речь заходила о них самих. Они превращались в гигантов, когда этого требовала от них жизнь в диаспоре и становились карликами, когда надо было подумать о себе. Впрочем, самые серьёзные ученые сегодня утверждают, что современный мир всё больше и больше становится еврейским. И модернизация заключается в том, что все становятся подвижными, грамотными, говорливыми, интеллектуально изощрёнными… Преобладают типично еврейские профессии – бизнес, торговля, юриспруденция, медицина, культурное посредничество. Из чего делают вывод, что модернизация – это когда все становятся евреями. (профессор Калифорнийского университета в Беркли Юрий Слёзкин – и не только он). Каково?


14.Как бы вы сформулировали принцип высшей ценности текста: человечность…изящество…оригинальность…неповторимость… Что-то иное?


Нужен какой-то ушиб мозга…И ещё то, неизъяснимое, про которое понимаешь, что оно есть, как только начинаешь читать…И потом я хотел бы чувствовать пыл, азарт. Писателя должно лихорадить от волнения и восторга. Если этого нет – пусть работает на воздухе, собирает персики или роет каналы; бог свидетель, для здоровья эти занятия полезней.

 http://www.color-diamonds-jewelry.ru//

15. Ваш любимый анекдот?


Один портной был великим грешником. Он курил в шаббат, не соблюдал постов, ел свинину. За это Бг—г покарал его: как-то портной уколол иголкой палец, началось заражение крови, и пришлось отрезать руку. А затем и обе ноги. Но чтоб вы знали – этим всё не кончилось. Его ещё забрали в солдаты, и пришлось ему служить двадцать пять лет!

16. Ваша любимая философская теория?


Я её воспринял от Пушкина, который, в отличие от Льва Николаевича Толстого никогда не боялся смерти. Он считал, что человек всё должен свершить в отпущенные ему судьбой сроки, а если не успеет – он не успеет никогда, даже если будет бессмертен.

17. На какой вопрос Вам приятнее всего ответить?


… Ну и конечно обязательный вопрос: «Помогают ли писания людям жить дальше». Мне помогают… На выступлениях в Нью-Йорке меня недавно спросили «Почему вы не левый?!». Вероятно, я их чем-то разозлил. Я ответил: потому что мне нравится загрязнение окружающей среды».


18. Какой закон вывел для себя и для мира израильтянин Леонид Финкель?


В послесловии к своей книге «Недостоверное настоящее» (2006) Признаюсь в одной вещи столь же непозволительной, сколь и возмутительной: я счастлив. Секрет этого счастья прост: я люблю любить, ненавижу ненавидеть. И вообще, лучше всего соблюдать закон «разумного фермера»: семена раздора надо сеять в пятницу вечером, а в субботу молиться, чтобы они не взошли, но если уж взойдут, чтоб не дали урожай. Есть такое кредо, вернее, ощущение, жизненный опыт в заглавии книги, которая в прошлом году вышла в Москве в издательстве АСТ. Я назвал книгу (даже серию книг) «Меблированная пустыня». Помните, у Мандельштама: «Несётся земля, меблированный шар». Но маркетологи сказали, что сейчас покупают книги с длинными названиями. И вырвали из моего старого текста, меня не спросив, целый абзац: «Всё лучшее в жизни, в соответствии с законом Мерфи, либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению». Так и назвали книгу. Так что сегодня я только измученный иронией по отношению к самому себе человек, который живёт в соответствии с изреченным выше житейским опытом.

Леонид Финкель, размышлял в день 8 марта в компании красивых женщин.
Уж поверьте, как мне старику, круто пришлось…

Вопросы задавала Инна Шейхатович

 
К разделу добавить отзыв
Copyright © Леонид Финкель. All rights reserved